Продолжение. Начало здесь
Глава 20. Встреча Нового года
Последний день уходящего года разразился проливным дождем. Оправдались-таки предсказания синоптиков. Земля раскиселилась до такой степени, что ходить было совершенно не возможно, поскольку ноги при ходьбе разъезжались в разные стороны. Ни о какой поездке на работу не могло быть и речи.
Да если бы погода и благоволила нам, на работу все ровно не поехали бы.Последний день года совпал с "чистым четвергом". А в этот день мусульмане всего мира ходят мыться в баню. Вот и Мир Акай решил не отходить от сложившейся традиции, и напросился попариться в нашей баньке. Он давно уже собирался к нам в гости, да все было как-то не досуг. А вчера, когда я навестил его на работе, он вытащил из стола "Маруську" и сказал, что раздобыл ее еще месяц тому назад, и берег для особого случая. И вот этот самый особый случай наступил. Мир Акай вознамерился навестить нас в канун Нового года, и отметить вместе с нами праздник. А после того, как я сказал, что в нашей бане имеются парилка, да еще и бассейн, он несказанно обрадовался. Узнав, что у нас имеются определенные проблемы с топливом, на котором работали форсунки в парилке, Мир Акай тут же отдал распоряжение ложестику, чтобы тот выделил нам бочку керосина. Клево! Такого запаса "мазуты" нам вполне хватит на месяц усердного купания.
Договорились, что Мир Акай приедет к обеду, а мы за это время основательно подготовимся к встрече дорогого гостя.
В этот же день заехали на базар, накупили баранины, фруктов и овощей. Новый год решили встретить, как полагается - по полной программе, с отрывом на всю катушку.
Не смотря на дождливую погоду, настроение у всех было приподнятое. Еще с вечера распределили, кто чем будет заниматься. Михалыч с Юрой занялись подготовкой бани, а я и Олег приступили к приготовлению изысканных блюд, согласно заранее утвержденной разблюдовке.
Баню раскочегаривать пришлось с утра пораньше, поскольку не мы одни в этот день хотели смыть с себя грязь и грехи уходящего года. К "Сизому носу" в гости должны были приехать мужики из Бригады, а баня у военных советников как назло вышла из строя. Прохудилась водопроводная труба, и баня осталась без воды. А что за мытье без воды. Отказать мы никак не могли. Попросили только, особо не увлекаться, и к обеду освободить помещение.
Фирменный плов мне пришлось готовить на электроплите, поскольку шедший дождь не позволил это делать на улице. Олег свои шпикачики жарил на той же самой плите. Короче, на кухне образовалась небольшая толчея. Михалыч с Юрой, находясь в роли зрителей этого чревоугодного спектакля, истекая слюной, давали нам дельные советы. В конце концов, нам все это надоело, и мы их выдворили с кухни, порекомендовав заниматься баней.
А тут еще "Сизый нос" пришел не ко времени, да еще привел с собой начальника госпиталя, полковника Юрия Скрыпника. Юрий был уже навеселе, а скорее всего, он еще со вчерашнего не отошел. Пришлось предложить гостям накатить по пять капель. "Сизый нос" как всегда отказался, а вот Юрий это предложение принял с энтузиазмом. За компанию с ним мы тоже пропустили по рюмахе. А как же, за здоровье надо обязательно выпить. Иначе не поймут. Азия!
Слово за слово, разговорились. Михалыч как обычно завел разговор на больную тему "А ля простатит", который свелся к тому, что нашему, сугубо мужскому коллективу, дюже не хватало внимания со стороны противоположного пола, которого было в достатке в ведомстве, руководимом товарищем полковником. Скрыпник, усмехнувшись, резюмировал:
- Мужики! Екарный бабай! Вы что же считаете, что мой госпиталь только для того и существует, чтобы спасать ваши сексуально озабоченные головы от спермоудара? Да у меня в госпитале и полсотни баб не наберется. Если они всем скопом начнут лечить болезни мужского ограниченного контингента, пропуская через себя всех страждущих, у меня работать будет некому. И так по ночам не высыпаются. И кто в этом виноват? Опять же, вы, то есть, мы - мужское отродье.
- А мы что? А мы ничего, - попытался возразить Михалыч. - Мы разве претендуем на что-то большее. Так, хотя бы разок в квартал залегать на соответствующую процедуру к какой-нибудь молодухе. На раз в месяц мы и не рассчитываем.
- Ага! Заляжешь вот так, с молодухой, а потом всю оставшуюся жизнь будешь чинить свое "скорострельное" оружие.
- Наш Михалыч десять месяцев дома не был, - вклинился я в разговор со своими комментариями, - и он опасается, что его "гранатомет" может разорвать при первой же встрече с супругой. Там такой заряд скопился - опытный сапер нужен.
- Дрочите мальчики, дрочите! Это самый надежный и безопасный способ из тех, что я могу вам порекомендовать. Надеюсь, мне не нужно читать вам отдельную лекцию, насчет того, как это делается? Так что, дерзайте мужики. Трахайте втихаря свою Дуньку Кулакову. Тем более что воздержание в вашем возрасте крайне опасно для здоровья. А половые контакты с не проверенными особями женского пола во много раз опаснее.
М-да! Так и не удалось Михалычу раскрутить Скрыпника хотя бы на один сеанс сексотерапии.
Однако пока шли разговоры о проблемах секса, температура в бане достигла необходимого уровня, и можно было париться. Отправили туда "Сизого носа" с его компашкой. На все про все отвели им один час.
А через час, в Компайн приехал Мир Акай. Его "Ландкрузер" тормознули на въезде в городок, и командующему пришлось добираться до нашей виллы пешком.
- В моей машине остались кое какие бакшиши, которые нужно забрать, - ставя свою Маруську на стол, молвил Мир Акай.
Я решил сам сходить на КПП, уговорить часового пропустить машину командующего к нашей вилле. Нужно было заранее беспокоиться о том, как Мир Акай после нашего гостеприимства будет добираться до КПП. Не на себе же тащить этого бугая.
Для начала заглянул внутрь машины посмотреть, что за бакшиши там лежат.
Е мое! Щедрый сэр командони. В салоне машины лежали три ящика, доверху наполненные аргандабскими гранатами, джелалабадскими мандаринами и всякой разной зеленью. Этой провизии нам вполне хватит недели на две. А зачем нам столько? И я решил пойти на бартер.
По полевому телефону, что стоял в будке часового, позвонил дежурному смены и попросил, чтобы пригласили командира взвода охраны. Судя по голосу на другом конце провода, комвзвода Александр Вьюгин уже приступил к встрече Нового года.
- Санек, привет! С наступающим тебя!
- Кто это? - не врубился с первого раза комвзвода.
- Кто-кто. Хрен в кожаном пальто. Дед Мороз, красный нос. Подарки вот принес, а меня к тебе не пускают.
- Анатолий! Ты что ли это? - наконец-то врубился Санек.
- Ну а кто же еще может оторвать тебя от праздничного стола. Конечно же я.
- А че это ты с поста звонишь? Случилось чего-нибудь?
- Да пока ничего не случилось. Но может случиться. У тебя как с витаминами?
- Не понял, с какими витаминами? - Сашка явно не врубался, куда это я клоню.
- С обыкновенными, фруктово-овощными.
- Полнейший голяк. Мы уже неделю в город не выезжали. Сам знаешь, какой приказ пришел еще накануне годовщины ввода войск. А что, есть какие-нибудь предложения?
- Предложение такое. Ты даешь команду своему бойцу, чтобы он пропустил к нашей вилле машину командующего Царандоя, а я в свою очередь гарантирую тебе и твоему войску бакшиш, в виде ящика со всякой всячиной. Ну что, договорились?
- Какой базар, - обрадовался Санек, - а ну-ка, дай трубку часовому.
Я передал телефонную трубку бойцу, и через несколько секунд тот уже шел открывать ворота.
Когда машина въехала в городок и притормозила около меня, я сгреб с ящиков несколько мандаринов и гранатов, и со словами "Благодарю за службу" передал их часовому.
Тот, расплылся в добродушной улыбке:
- Спасибо. С Новым годом вас.
- И тебя с праздником поздравляю. Дембель скоро?
- Еще почти год трубить.
- Ну, ничего. Держись, братан. Все у тебя будет нормально.
- Спасибо, - еще раз поблагодарил солдат и изобразил что-то вроде отдания чести.
Ну, охломоны! На минуту нельзя оставить одних. Пока мотался на КПП, мужики успели пропустить по одной, и когда я затаскивал ящик с мандаринами, они уже закусывали маринованными огурчиками.
Не будь Мир Акая, обязательно съязвил бы что-нибудь по данному поводу. Но, поскольку в нашем доме был гость, оставил свой прикол для следующего раза.
- А мы тебе тоже налили, - Михалыч показал на стакан, на треть наполненный водкой, - так что догоняй.
- Я что, алкаш что ли какой, один пить? Между первой и второй промежуток не большой. Наливай всем.
Пока Михалыч разливал по стаканам водку, Олег и Юра занесли в дом остальные ящики со снедью.
- Мужики, слушай сюда, - показывая на ящики, обратился я ко всем присутствующим. - Прежде чем мы все это осилим, фрукты, а уж тем более зелень, начнут гнить. Поэтому думаю, что правильным будет, если мы поделимся всем этим добром с теми, кто нас охраняет. Надеюсь, товарищ полковник не будет возражать?
Мир Акай только кивнул мне в ответ.
- Ну вот и ладненько, - я перехватил инициативу. - Не знаю, за что вы пили без меня, но второй тост предлагаю поднять за нашего уважаемого командующего. Товарищ полковник! Разрешите от всех здесь присутствующих поздравить вас с праздником, и пожелать в вашем лице всем сотрудникам Царандоя крепкого здоровья, успехов в нелегкой работе и как можно меньше тревожных минут. Отдельное спасибо за то внимание, которое вы нам оказываете.
Мир Акай полез обниматься со всеми, и чуть было не разлил водку из своего стакана.
Где второй, там и третий тост.
Молча подняли стаканы, и помянули всех, кто уже никогда не вернется домой живым. Перед глазами стояли советник связи Николай, афганский комбат и все остальные, кто погиб за последнюю неделю.
На этом решили временно приостановиться.
Нас ждала парилка, а она, как известно, никак не совместима с бухаловкой.
Поскольку "Сизый нос" с друзьями еще были в бане, быстро поделили бакшиш Мир Акая на три части. Один ящик оставили себе, второй приготовили для переводчиков и остальных наших ребят, а третий отнесли во взвод охраны. Так сказать, новогодний подарок от афганского Деда Мороза, в лице Мир Акая. Все будет мужикам разнообразие в их повседневном рационе питания, приготовляемом из концентратов и консервов.
Парились от души, но не так долго, как обычно. Алкоголь все-таки давал о себе знать, заставляя сердце вырываться из грудной клетки.
Водитель Мир Акая тоже попросился помыться в бане, и после того, как мы этот вопрос согласовали с командующим, полез в парилку. В отличие от своего шефа, он мылся, не снимая трусов. На этот счет мы отпустили несколько язвительных шуток в его адрес, но он все равно ничего не понял, поскольку ни черта не понимал по-русски. Но когда он, как и все остальные, попытался залезть в бассейн, мы ему вежливо указали на его семейные трусы, и дали понять, что наш бассейн не корыто для стирки его вонючих дрешей. Так и пришлось ему бедолаге довольствоваться парилкой да душем, поскольку трусы он так и не снял. Истинный мусульманин, одним словом. Ну да и хрен с ним, ему же хуже.
После купания застолье пошло намного веселее. Не заметили, как уговорили "Маруську" командующего. Потом прикончили еще две "Маруськи" из тех, что мы приготовили к празднику. Хорошо посидели.
Мир Акай уезжал, когда на улице уже начало темнеть. Но ничего держался, бодренько. Целовались минут пятнадцать, пока усадили его в машину. Всей толпой доехали до КПП, где продолжили обниматься да целоваться.
Ну, кажется, отправили дорогого гостя домой.
А праздник продолжается.
Прихватили ящик с фруктами, и пошли с ним в гости к переводчикам. А там гужбан в самом полном разгаре. Куда деваться, пришлось помочь им уговорить еще одну "Маруську".
Короче говоря, часам к девяти вечера все были хорошенькими, а посему решили приостановить свое блудство, и в ожидании наступления Нового года засели за стол расписывать партию в "Кинга".
За игрой время пролетело незаметно, и четвертую партию закончили играть, когда было уже без пятнадцати двенадцать. Одевшись потеплее, вышли на улицу, лицезреть фейерверк, который грозились устроить артиллеристы в честь наступившего Нового года.
Ровно в полночь со стороны батареи раздались первые выстрелы. Высоко в небе повисли осветительные мины. Плавно спускаясь на парашютах, они заливали ярким светом всю округу. Афганские солдаты, находящиеся на ближайших постах, не выдержали, и стали обстреливать их со всех видов стрелкового оружия. Сарбозы, стоящие на дальних постах, сами запустили ракеты, и тоже открыли по ним огонь.
Стрельба идет со всех сторон. Вот уже и "духи" включились в эту безумную и бесполезную игру.
А мы что, хуже других что ли?
Сбегали на виллу и взяли каждый по автомату, магазины заранее были снаряжены трассерами.
Выйдя в огород, встали все в ряд и, одновременно начав стрельбу, выписали на небе надпись "СССР".
Новый год наступил!
Что ты принесешь нам, високосный год? Как сложатся наши судьбы? Выживем ли мы на чужбине? Все ли вернемся домой живыми?
Одни вопросы. И пока все без ответа.
Лично для меня наступил дембельский год, и до дембельского борта осталось ровно двести двенадцать дней.
С наступлением Нового года начинался обратный отсчет этих дней.
Часть четвертая. День за днем
Глава 21. Рутинная работа
Встреча Нового года, с такой помпой отмечаемая накануне, наутро следующего дня была уже недосягаемо далеким моментом нашей повседневной жизни. И хотя дождливое утро первого января фактически было продолжением точно такого же дождливого дня года ушедшего, это был уже совершенно иной год.
В Афгане все советники без исключения жили одним днем, не строя никаких иллюзорных планов на будущее, и стараясь не думать о том, что будет с ними завтра, послезавтра, через неделю, месяц, год.
День прошел, зачеркнуто ещё одно число в дембельском календаре, и на том спасибо, что остались живы и невредимы.
Строить перспективные планы на любой войне - дело неблагодарное, а порой даже очень опасное занятие. В грезах и мечтаниях начинает постепенно расслабляться сжатая внутри каждого человека пружина, заставляющая его ежесекундно быть готовым к самому наихудшему в обыденной жизни. Теряется форма, притупляется бдительность, а это - ловушка, попадая в которую, уже очень трудно выбраться. И чем мечтательней был человек, тем больше у него было шансов сгинуть на этой войне.
Но это все сумбурная лирика. Реалии жизни были куда прозаичней.
Вставать в первый день нового года пришлось рано утром, когда на улице еще стояла кромешная темень. А головка-то - того. Не совсем на своем месте находится. Да и не удивительно, ведь сколько её, "родимой", по скончанию старого года употребили.
А-а, один хрен, чем дышать на высокое начальство: прошлогодним перегаром, или новогодним свежаком. Дабы соблюсти требования нарождающейся в Союзе демократии, единогласно проголосовали - "За".
За неё - похмельную норму, которая сейчас нам была так необходима. Закусывали "следами" вчерашней разгульной жизни, оставшимися в холодильнике. В запасе было еще минут двадцать, и на посошок мы решили испить еще и чайку горячего. Вряд ли в "зеленке" нам сегодня удастся получить такое удовольствие. Так что лучше уж заранее наполнить мочевые пузыри, чтобы было потом, чем "метить" "духовскую" территорию.
В восемь утра я, Михалыч и переводчик Юра вышли за КПП городка и стали ожидать царандоевский транспорт.
БТР, на котором уже восседал Мир-Акай и еще несколько бойцов царандоя, подъехал вовремя, так что мокнуть под дождем нам особо не пришлось. Еще когда собирались отъезжать от городка, Мир-Акай пригласил нас внутрь бронированной коробки. Мы сначала отказались от его предложения, но, после того как командующий с помощью пальцев правой руки и кадыка изобразил международный жест, дружно полезли в БТР.
Да-а! Видимо здорово мы вчера "загрузили" Мир-Акая, если он до утра так и не смог оклематься. Такой же болезненный, как и мы сами. Не сговариваясь, решили всей компашкой поправить подорванное здоровье. Не зря же командующий нам "маяк" подавал. При нем оказалась обычная алюминиевая фляжка, наполовину заполненная водкой. Ни кружек, ни стаканов у нас не было. Да и БТР оказался "не укомплектованным". Поэтому, пришлось пустить фляжку по кругу, и пить прямо из горла. Хорошо хоть Мир-Акай догадался прихватить с собой полусухую кукурузную лепешку и пару банок тушенки. Было чем закусить эту теплую, противно пахнущую "Столичную" пакистанского разлива.
После выпитого спиртного находиться в духоте БТРа стало невозможно, и мы выбрались наружу. Так дальше и ехали всю дорогу, сидя на холодной и сырой броне.
Командующий оказался прав - "духи" действительно разрушили обваловку арыков, и хлынувшая из них вода, в буквальном смысле слова превратила всю "зеленку" в непроходимое болото. Пыль, еще накануне лежавшая толстым слоем на всех дорогах, схватив влагу, превратилась в густое и липучее месиво.
Нашему БТРу эта грязь не была помехой, и мы уверенно продвигались вперед. Правда, скорость уже была не та. Участок дороги, проскакиваемый накануне за каких-то полчаса, на этот раз пришлось преодолевать почти два.
Но это было только начало.
За первым постом обороны дороги пошли еще хуже. Точнее сказать, это были уже не дороги, а реки разливанные. Буксуя всеми восьмью колесами, наш БТР медленно полз вперед, утюжа своим плоским днищем земляной вал, выпирающий по центру глубокой колеи. Выскочить из нее не было никакой возможности.
Как на грех, на нашем пути раскорячилось сразу несколько груженых КАМАЗов. Быстро вращающиеся колеса машин только еще глубже зарывали их в непролазную жижу. Афганцы, подъехавшие со второго поста на танке, попытались разрешить эту проблему. Зацепив впереди стоящий автомобиль стальным тросом, танк рванул с места. Буксирный трос, зацепленный за крюк на бампере грузовика, "с мясом" вырвал сам бампер. Слабоват, оказался наш "татарский красавец" перед заграничной распутицей.
Афганцы собрались в кучу и стали шумно обсуждать, как им поступать дальше. Кому-то из них пришла в голову идея - тащить машины задом, зацепив буксирный трос за фаркоп грузовика.
Попробовали, и все пошло как по маслу. Танк поочередно стал вытаскивать машины, буксируя их до более-менее сухой площадки на втором посту обороны.
На всё это у него ушло больше часа, и только после того как дорога была полностью расчищена от образовавшегося затора, мы смогли двигаться вперед на своем БТРе.
До второго поста мы смогли добраться лишь к обеду.
Если ехать дальше, неизвестно, сколько это еще займет времени, поскольку за вторым постом грязища была еще круче. А нам нужно было успеть в один световой день проделать обратный путь до города. С такими дорогами не было никакой уверенности, что нам это удастся.
Мир-Акай принял единственно верное в этом случае решение. По рации он связался с командирами остальных постов и вызвал всех их к себе на "джиласу".
Пока командиры съезжались на пост, мы успели немного перекусить в импровизированной столовой, нашедшей свое пристанище в каком-то полуразрушенном сарае, а может быть - кошаре. У этого строения полностью отсутствовала крыша, видимо, обвалившаяся или сгоревшая еще во время весенне-летних боев с "духами". Сообразительные сарбозы-повара приладили вместо неё несколько корявых жердин, поверх которых натянули кусок брезентового тента от "шишиги", подорвавшейся на "итальянке" неподалеку от этого поста.
На обед был вареный рис с бобовым соусом и чай. И на том спасибо. На свежем воздухе уплели все это за милую душу.
А потом была "джиласа" и командиры докладывали командующему о состоянии дел на своих постах и прилегающей к ним "зеленке". В один голос они жаловались на нехватку необходимых продуктов питания, теплых вещей и обычных дров для обогрева землянок и приготовления горячей пищи. Мир-Акай записывал в свою рабочую тетрадь всё, о чем ему говорили подчиненные, и обещал, что уже в ближайшие дни все их просьбы будут удовлетворены. На том "джиласа" и закончилась.
Пока Мир-Акай, окруженный командирами постов, общался с ними в неформальной обстановке, мы втроем шмондили по посту, заглядывая во все закоулки, и проверяя его обороноспособность. Придраться вроде бы было не к чему.
Обратная дорога показалась короче, чем утром. Но все равно, к своему городку подъехали уже в сумерки и, попрощавшись с командующим, пошли на свою виллу. Предлагали ему заглянуть к нам на пять минут, но он, видимо помня еще свои вчерашние похождения, сославшись на нехватку свободного времени, вежливо отказался.
Вечером, после того как позволили себе "по чуть-чуть", уже совершенно ничего не хотелось делать, и поэтому сразу же завалились спать.
А утром мы констатировали, что вчерашний дождь и не думал прекращать свое небесное излияние. В самом советническом городке ранее протоптанных дорожек уже просто не существовало, и пройти от виллы до "удобств" во дворе стало для нас большой проблемой.
А что сейчас творится там - в "зеленке"?
От одной этой мысли на душе становилось тошно.
Пожалел мужиков и решил ехать на посты один. Даже переводчика с собой не стал брать. Какой в нем смысл, если командующий по-русски "шпрехает" не хуже наших переводчиков. Уж как-нибудь разберемся.
В течение дня вместе с Мир-Акаем мотались по всем семи постам, обживаемым царандоевскими военнослужащими, и на базовый - четвертый пост, вернулись уже затемно. Ехать в город было поздно, а посему решили заночевать на этом посту.
До полуночи при свете "летучей мыши" разбирались с документами, что подготовили командиры постов, сверяя их со своими записями, сделанными в ходе визуальной проверки боеспособности подразделений.
В ближайшие дни наступал самый ответственный момент операции. Подразделения царандоя должны были наконец-то выдвинуться на самые дальние посты.
В принципе, эти посты уже были "оседланы" нашими десантниками, круглосуточно отбивавшимися от наседавших со всех сторон "духов".
Генерал Варенников наконец согласился с нашими доводами, в том, что решающий штурм надо делать именно ночью, в тот самый момент, когда "духи" его меньше всего ожидали. Правда, эту новость знали всего несколько посвященных человек. Даже командиры подразделений царандоя были в полном неведении относительно того, что планирует для них их вышестоящее командование.
Эта мера была вынужденной, поскольку среди афганских военнослужащих мог найтись какой-нибудь предатель, и "духи" узнали бы о планах нашего нового "блицкрига".
Тогда - пиши пропало. Колонну грузовиков с военнослужащими "духи" запросто расстреляли бы из засады, устроенной где-нибудь в камышах, густо растущих вдоль дороги пролегающей между постами. И тогда...
Спать легли уже далеко заполночь, когда переделали все дела. Правда, сном это можно было назвать с очень большой натяжкой. Никаких кроватей в землянке не было. Только один самодельный стол, сделанный из нескольких крышек от снарядных ящиков и врытый в землю, да две такие же самодельные лавки с двух его сторон. Мир-Акай как был - в верхней одежде, так и улегся прямо на столе, почти сразу же захрапев. Мне же пришлось довольствоваться сырой и холодной стеной землянки, прислонившись к которой спиной, я тоже вырубился буквально через пару минут.
Холодина ночью была жуткая, - замерз как на дне морском, до самого последнего нервного окончания. Так всю оставшуюся ночь и провел в полудреме, натянув себе на голову какую-то подвернувшуюся под руку дерюжку. А утром, когда вылезал из землянки на свет божий, мои зубы клацали, словно затвор автомата.
Спасибо Олегу Андрееву за то, что дал мне свои резиновые сапоги. Они мне очень здорово помогли в этой непролазной грязюке и холодрыге.
А афганцам хоть бы хны. Видимо в целях экономии, они поснимали свои ботинки и мотались босиком по этой жидкой, ледяной грязи.
Я смотрел на них и удивлялся: - железные они что ли? Ведь какая никакая, но всё-таки зима на улице стоит.
Мы уже подъезжали к шестому посту, когда "духи" неожиданно обстреляли наш БТР из крупнокалиберного пулемета. Стреляли из "кишмиш-ханы", что стояла почти в полутора километрах севернее дороги. Водитель-афганец мгновенно среагировал на выстрелы и, съехав в низину, увел бронемашину из зоны обстрела. Крупнокалиберные пули, прожужжав шмелями над нашими головами, улетели в сторону сыпучего Регистана.
Мы не стали испытывать свою судьбу и до поста пошли пешком, укрываясь за естественными складками местности и развалинами каких-то глинобитных строений.
Когда добрались до поста, я попросил афганских артиллеристов обстрелять ту самую "кишмиш-хану". Те, с превеликим удовольствием исполнили мою просьбу, сделав несколько выстрелов осколочными снарядами. Но стрелки они видимо были хреновые, - ни один снаряд не попал в цель. "Духовского" пулеметчика это лишь только раззадорило, и он принялся методично обстреливать сам пост и позицию орудийного расчета.
Не выдержав такой наглости с его стороны, я забрался на крышу полуразрушенного дома, где размещался наблюдательный пункт поста, и оттуда стал корректировать огонь артиллеристов. Корректировка велась по принципу: чуть левее, чуть правее. При очередном выстреле снаряд угодил в сухое дерево, стоявшее неподалеку от поста. Осколки разорвавшегося снаряда просвистели буквально в полуметре, и меня словно ветром сдуло с крыши. Хорошо, что никто не пострадал от этих осколков. Вот бы еще была проблема.
Плюнул на этих горе-артиллеристов. Залез в БТР, стоящий тут же на посту, хорошенько прицелился в то место, откуда стрелял "дух", и всадил туда длинную очередь из КПВТ.
Не знаю, попал я по невидимому пулеметчику или нет, но больше ДШК в этот день уже не тявкал.
Из-за боязни вновь быть обстрелянными, решили бронемашину оставить на посту, а сами пешком двинулись дальше. В течение дня исходил по грязюке не менее десятка километров, и вымотался до такой степени, что еле шевелил ногами, когда проходил через КПП нашего городка.
Зашел на нашу тринадцатую виллу, а там паника. Смотрят на меня как на пришельца с того света. Оказывается, когда я второго января не вернулся домой, все почему-то подумали, что со мной случилось что-то очень плохое. Витя "Камчатский" во время вечернего радио-сеанса с испугу доложил в Кабул о моем таинственном исчезновении. Там, естественно, тоже задергались и закидали Михалыча ценными указаниями.
Пришлось самому срочно связываться с "Центром" и объяснять сложившуюся ситуацию. В Кабуле обрадовались, что я цел и не вредим, но на всякий случай насовали мне мандюлей за необоснованную самодеятельность и сделали еще одно дежурное китайское предупреждение. Судя по всему, оно было не последним в моей жизни.
Вместе с мужиками порадовался своему счастливому возвращению из "зеленки", и по этому поводу немного употребили. Сидели в моей комнате, у горящего камина, и я вспоминал, как мерз прошлой ночью в той сырой землянке. Тепло, исходящее от горящих в камине дров и разливающееся по всему телу от сорокаградусного "сугрева", быстро сморило меня. Не помню даже, как добрался до своей кровати.
Вырубился в момент и спал той ночью мертвецким сном.
Продолжение следует...
Свежие комментарии